утренние набрюзжалки

Подземелье ведьм, или Кукольный дом
всё уже рассказано до нас

Метро – удивительное пространство. Чудо-подземелье, большой человеческий аквариум. Вот, сонно хлопая глазами, мимо проплывает упитанный сом. Лысина, брыли, пузо. Вот, едва шевеля иссохшими плавниками, тащится старая вобла. А вот и щука. Зубастая, длинная, тощая. Рыба-манекенщица.
Метро – кукольный домик для живых игрушек. Место, где собраны розовощекие целлулоидные пупсы, потрепанные плюшевые мишки. И, разумеется, Барби всех мастей. Черненькие, рыженькие, но чаще блондинки.
Юная Барби заметная издалека. Минимум одежды, максимум понтов. Всё обтягивает, звенит, блестит и бросается в глаза. Губы, как у порнозвезд, цвет лица спорит с подгоревшим куском хлеба. Теперь к старому анекдоту про «почему в печке хлеб сгорел и девушка родила» можно добавить «…и Барби закоптилась». Из солярия вынуть забыли. На целевую аудиторию образ Барби действует стремительно и однозначно; уцененные подземные Кены видят в ней сбывшуюся легенду о сладкой и красивой жизни. А легенду нужно подкармливать, как говаривал старина Мюллер. Еще желательно подпаивать, подзадаривать золотом и подваживать в теплые края: Барби прекрасно знает, что ей нужно от жизни.
Барби постаревшая, вышедшая в тираж – Барби еще советского разлива - отличается от молодой не только толщиной красочного слоя на лице и удивительно трезвым взглядом (скрывать прагматичность уже нет смысла), но и качеством, как джинсы подольские с крокодилом Геной – от Levi's. Постаревшая Барби, как правило, замужем; ее «мой», Толик, Славик, или Валерик, дома щеголяет в трениках с оттянутыми коленями и тельнике с пятном рассольника на пузе; на людях – в костюме, похожих на те, которые младшие научные сотрудники надевали на работу в родное НИИ. Во взгляде – печаль и усталость; за долгие годы семейной жизни ярмо натёрло холку, но сбросить его невозможно: у них с Барби подрастают дети, очаровательные Светочки, папины любимицы и предмет вечных насмешек матери («я в твоем возрасте была в два раза стройнее, а ты ходишь распустёхой – какой мальчик на тебя посмотрит!» Внимание противоположного пола для постаревшей Барби – единственный критерий успеха). Иной Славик или Валерик может даже гордиться своей супругой: веселая, разбитная, подтянутая, как резиновая рыбка, - вечная приманка для мужчин неопределенного возраста. В компаниях танцует, поглядывая на подросших сыновей подруг, и кокетничает с ними, и, капризно напружинив губки, заявляет, что раньше мальчики были веселее, а эти сидят сычами. Впрочем, ее энергии, как у хорошей АЭС, хватает на всех. В конце вечера непременно скрывается на лестнице с кем-нибудь из гостей противоположного пола, необязательно холостых, и возвращается с тщательно замытым пятном на юбке.
Довольно часто бывает так, что Толик, Славик или Валерик проживают со своей Барби долгую и счастливую супружескую жизнь – в том случае, если муж закрывает глаза на измены своей половины или если Барби настолько сообразительна, что умело их маскирует под что-нибудь вполне невинное. Посиделки с подругами в кафе, внеплановый визит к родителям или к зубному врачу. Вернувшись домой, на лестнице Барби вынимает из сумочки лифчик, впопыхах туда засунутый, и прячет за мусоропровод, а потом незаметно вынимает. Да мало ли способов.
Будущее Барби современной целиком и полностью в ее руках.
следующая порция брюзжания - по обстоятельствам

из дневника молодого шевалье

...и только глубокая внутренняя культура и строгое воспитание помешали мне послать эту суку к ебени матери.