акт вандализма, или альтернативная версия "Войны и мира"

- Да, это тот самый дуб, - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления.
- Поберегись, барин! - раздался страшный крик кучера, и карета Болконского врезалась в дерево. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились князю Андрею. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, - и все это вдруг вспомнилось ему. Перед его глазами, словно в котильоне, потянулись знакомые лица - князь Василий, Элен, снова юная графиня Ростова и отчего-то Анатоль Курагин. Странные и соблазнительные картины являлись лежащему в забытьи князю: сватовство к молодой Ростовой, неверность, война, снова Ростова с осунувшимся, исплаканным лицом. Понемногу, незаметно все эти лица начали исчезать, и все заменилось одним вопросом о затворенной двери. И мучительный страх охватил Болконского. И этот страх был страх смерти: за дверью стоит оно. Князь Андрей умер - и очнулся.
Над ним взволнованно склонялись сестра и Пьер.
- Слава Богу, Андрюша! - прошептала княжна Марья, и ее лучистые глаза наполнились слезами радости.
- Какое счастье, что вы живы, - растерянно пробормотал Пьер.
- Кажется... - поморщившись от боли, проговорил князь. - Митьку-кучера, если остался жив, выпороть на конюшне. Дуб спилить на дрова. А к Ростовым, Пьер, уж съездите вы. А то меня по дороге всякие бетизы одолевают.

любимая песня нашего капитана

Я верю, что все ее трое внуков непременно будут петь эту песню - как и хотелось бы их замечательной, прекрасной, невероятно харизматичной, лучшей в мире бабушке.
И пусть сегодняшняя операция пройдет успешно.

и немного музыки в дорогу