сказки, легенды, тосты
Aug. 16th, 2011 10:22 pm* * *
Давайте выпьем за ложь, воровство и пьянство.
За ложь - чтобы мы с вами опять обманули смерть.
За воровство - чтобы мы навсегда похитили сердца любимых.
И за пьянство - чтобы мы пировали с друзьями.
Я ж, как тот Шурик, - Пушкина не помню, а фольклор ко мне сам липнет.
* * *
Яхтсмены не лишены суеверий.
Когда в гонке нет ветра, это мучительно: мотор же не включишь - нельзя.
Ветер призывают, кто как может.
Одни скребут мачту ногтями и воют.
Другие танцуют танец живота.
Третьи - как я - орут на всё море песни ("Когда воротимся мы в Пооооортлееееенд!") или насвистывают "Вальпургиеву ночь".
И ветер, кстати, поднимается.
* * *
про луковку
Рулевой, как постовой, - отвлекаться не должен. И вот ты стоишь за штурвалом, а команда намыла черешни. И ест. А ты напряженно смотришь то на парус, то на компас, то на угол атаки. Попробуй отвлекись!
И вдруг тебе протягивают ягоды. Кормят, как птенца, с рук. Снова и снова.
Поверьте, ребята. Я много видела доброты.
Но за ту черешню - всё простится.
А луковка - это так, Достоевским навеяло.
Давайте выпьем за ложь, воровство и пьянство.
За ложь - чтобы мы с вами опять обманули смерть.
За воровство - чтобы мы навсегда похитили сердца любимых.
И за пьянство - чтобы мы пировали с друзьями.
Я ж, как тот Шурик, - Пушкина не помню, а фольклор ко мне сам липнет.
* * *
Яхтсмены не лишены суеверий.
Когда в гонке нет ветра, это мучительно: мотор же не включишь - нельзя.
Ветер призывают, кто как может.
Одни скребут мачту ногтями и воют.
Другие танцуют танец живота.
Третьи - как я - орут на всё море песни ("Когда воротимся мы в Пооооортлееееенд!") или насвистывают "Вальпургиеву ночь".
И ветер, кстати, поднимается.
* * *
про луковку
Рулевой, как постовой, - отвлекаться не должен. И вот ты стоишь за штурвалом, а команда намыла черешни. И ест. А ты напряженно смотришь то на парус, то на компас, то на угол атаки. Попробуй отвлекись!
И вдруг тебе протягивают ягоды. Кормят, как птенца, с рук. Снова и снова.
Поверьте, ребята. Я много видела доброты.
Но за ту черешню - всё простится.
А луковка - это так, Достоевским навеяло.