Последним из чувств, с задержкой, формируется зрение. Вот такой вот парадокс: жизнь новая, все новое, а зрение - старое.
Старательно вглядываясь в новый пейзаж, досадливо щуришься; глаза-то пока что прежние и еще не успели приспособиться к непривычно-яркому свету. Поэтому - либо смотришь, терпеливо перенося боль, либо зажмуриваешься и негодуешь на темноту.
А потом - внезапно, в один момент, - прорезывается новое зрение, и ты видишь этот дивный новый мир таким, какой он есть, и восхищаешься его яркостью и пестротой.
Он прекраснее старого, как склеенная фарфоровая чашка в паутинке золотых жил, обозначающих края прежних осколков, лучше целой.
И дороже.
Старательно вглядываясь в новый пейзаж, досадливо щуришься; глаза-то пока что прежние и еще не успели приспособиться к непривычно-яркому свету. Поэтому - либо смотришь, терпеливо перенося боль, либо зажмуриваешься и негодуешь на темноту.
А потом - внезапно, в один момент, - прорезывается новое зрение, и ты видишь этот дивный новый мир таким, какой он есть, и восхищаешься его яркостью и пестротой.
Он прекраснее старого, как склеенная фарфоровая чашка в паутинке золотых жил, обозначающих края прежних осколков, лучше целой.
И дороже.