пестрая лента, или я поэт, зовут Незнайка...

*               *              *
Ночью снилось нелепое: то у моей машины отказали тормоза на льду и Птица стала неуправляемой (как я, собственно..), то я готовлю собственную свадьбу и внезапно обнаруживаю, что забыла пригласить друзей, а платье и фата на мне черные.

*               *             *
Который день пишу рекламу в стихах для средств от простуды. Причем для разных. И клиенты тоже разные. И агентства.
- Издашь потом сборником, - шутят коллеги.
- И на моих похоронах его понесут за гробом на плюшевой подушечке, - мрачно отшучиваюсь я. - А Чонишвили начитает аудиокнигу.

*              *             *
Стоит лишь задуматься о печальном, как тут же наваливает работы чуть менее, чем за гланды. Think positive, сука, или вообще не разогнешься.

*              *             *
Забрала в издательстве авторские экземпляры "Лакуны". Далеко не первая книга, да, но все равно при виде короткой строчки "Перевод Ю. Полещук" на титульном листе внутри шевелится нечто похожее на удовлетворение.

*            *            *
Как я есть осетрина не самой первой свежести, думаю начать копить на заграничную недвижимость. Хочется, знаете ли, под старость лет поселиться где-нибудь в домике в теплых краях. Греция, Турция, Италия, Испания, Португалия...
А может, сразу на яхту?

как это будет

...поговаривали, что "у этой русской" не все дома. Горожане избавлялись от хлама, покупали новую мебель, посуду, а эта сумасшедшая тащила рухлядь с помоек к себе в таверну, чистила, доводила до ума и глядь - заведение иностранки больше походило на здешний дом, чем жилища местных. Быть может, поэтому к ней так любили заглядывать на огонек старики. Ну и еще русская делала очень вкусные многослойные бутерброды и варварские жареные пирожки, которые в скромном ее меню назывались непонятным словом belyashi. Еще в меню был borsch, но из местных мало кто рисковал пробовать это странное славянское месиво, хотя рыбак Аугусто, горький пьяница, клялся и божился: ничто так не помогает с похмелья, как тарелочка огненного borsch'a.
Нет, разумеется, русская освоила и традиционные местные блюда, но шли в ее таверну все же не за этим. А за... экзотикой, что ли: местный быт глазами иностранки.
Еще сплетничали, что она ведьма.
- Помяните мое слово, - настаивала тетушка Аурелия, - она точно колдунья! Вечно одна, с кошкой, непонятно, сколько ей лет, да еще эта наколка...
На плече у русской действительно виднелась выцветшая татуировка - голова совы. На вопросы о том, что значит рисунок, женщина обычно отшучивалась, мол, надо быть проще, иногда сова - это просто сова. Но местные все равно держали ухо востро. На всякий случай.
Никто не знал, сколько русская знает языков. Здешний, да английский, ну, родной, естественно, - впрочем, тремя языками горожан было не удивить. Но кто-то подслушал, как эта чудачка говорит по телефону на странном наречии, которое очевидцы опознали как тюркское. А вот какое именно - не разобрали.
В свободные минуты - а их выдавалось не так-то много, клиенты любили таверну русской: кормила она щедро, была всегда приветлива и улыбчива, хоть и молчалива, - она уходила на берег моря и подолгу сидела там, глядя на воду. "Смотри, русалки заберут", - подшучивали местные. Но эта сумасшедшая только улыбалась в ответ. Иногда она занималась на берегу странной гимнастикой. Дон Маурицио, человек бывалый, в прошлом столичный житель, объяснил всем, что это йога - индийская причуда.
О семье русская никогда никому не рассказывала. Впрочем, из редких обмолвок горожане заключили, что, кажется, были у нее взрослые дети, но предпочли остаться на родине и прекрасно обходились без матери.
Таверна русской называлась Esperanza. Видимо, эта сумасбродка все же еще на что-то надеялась...

tbc