Аукцыон 12/09 в Б2

Любовь к "Аукцыону" мне передалась через кровь. Точнее - через иглу.
Пришла я колоть свою замечательную птицу-саву на плече. Трясусь, разумеется, как курсистка в борделе. Больно всё ж таки. Мастер посмотрел на это дело и включил "Девушки поют", а потом "Это мама" - для анестезии. Так я все три часа, пока он набивал птицу, и кайфовала. А потом еще два часа - когда приехала на доделку.
Впервые-то я их услышала в далеком 95-м, но не поняла и не прониклась. А тут... Заболела "Аукцыоном". И Птица заразила, причём хитрым способом: сказала, что ребята записывались с Медески (что, кстати, правда).
Концерт был прекрасен. Ясен пень, были какие-то мелкие технические накладки (впервые столкнулась с тем, что может быть плохо слышно... барабаны), но кто будет о них думать, когда на сцене творится такое!
Музыканты. Каждый с Богом разговаривает. Прямо сейчас, сию минуту. Ответ приходит - в музыке. Растворяешься, забываешь о себе. Ты как чистый холст, на котором нет ничего, кроме нот и слов. Ты - та строчка, которую поёт Федоров. Ты - соло на саксе, на контрабасе, на клавишных. Ты - сумасшедший wall of sound.
Народ вставляло и тащило. Маячивший впереди солидол в костюме под конец рубился так, что заткнул бы за пояс "Армию "Алисы". Но до музыкантов нам всем было далеко.
Что еще? Гаркуша в образе похож на Евтушенко.
У Федорова периодически ползли струны, и он их подтягивал и подстраивал.
Клавишник и саксофонист на одну песню поменялись инструментами - и прекрасно сыграли!
Птиц, по-видимому, летал где-то совсем неподалёку, потому что в какой-то момент я поймала себя на отчётливом желании подобраться под сцену и взглянуть, что там у Фёдорова за примочки.
А вообще - на сцене без малого два часа вершилось чудо.
Вершилось-вершилось и совершилось.
Со сбывшимися мечтами так редко бывает.
Но это - исключение. Как и всё, что делает "Аукцыон".

постпереводное

*дымясь от гнева*
Некоторых искусствоведов нужно сечь, солить, плакать не давать, а потом ставить коленями на горох, приговаривая:
- Не пиши красиво! Пиши понятно!
Обычно за витиеватым псевдонаучным слогом прячется отсутствие мысли.
Эдакое стилистическое глиссандо на водобачковом инструменте.
Взять бы такого искусствоведа да за такие доказательства года на три в Соловки да послать в какой-нибудь колхоз - в качестве лектора от общества "Знание" - разъяснять селянам, скажем, Кьеркегора. Или нет, лучше Гуссерля. И за каждое непонятное предложение автохтоны будут пулять в него гнилой цыбулей. Вернулся бы блестящим стилистом и всю оставшуюся жизнь писал, как Лотман - просто о сложном. Если б уцелел, конечно.
Переводить искусствоведческие тексты должны специально обученные искусствоведы, прошедшие практику в современных русских журналах по дизайну. Нет, даже не переводить: вылавливать в тексте ключевые слова и гнать отсебятину параллельным курсом. Потому что переводить это невозможно.
Больше никогда, никогда, никогда.